[Вячеслав]

Как доллары храм расписывали

Отец Михаил радостно рассказывает, как ездил за частицами святых мощей в Почаевскую лавру, как нырял там головой вниз, во тьму, в пещерку преподобного Иова. «Ныряешь, и не знаешь, вернёшься или нет, там же отверстие — двадцать на двадцать сантиметров! Говорю Руслану, который меня туда отвёз: снимай свитер, так не пролезешь!» Руслан, гость из Алчевска, сидит от меня слева; пять минут назад он сказал, что для книжки о Киселёвой балке с типографией проблем не будет.

Подхватываю тему, поскольку и мне дважды доводилось ощущать себя в пещере Иова Почаевского словно в сжимающей деснице Господней. Вот где проверка! Вот где из тебя отжимают чуждое, наносное, а очистительно оставляют должное, нужное.

С коврика на белой стене гладит Спас Нерукотворенный. За своей спиной, далеко в углу, замечаю огромные иконы двух Почаевских святых — Иова и Амфилохия. «Ты бы знал, как мы их из Почаева везли! — откликается на мою реплику узнавания о. Михаил. — Они же в автомобиль не вмещались!»

Интересуюсь: «Батюшка, а кто храм-то вам расписывал?»

«Доллары».

Хороший ответ для бывшего казака-станичника.

А мне ж интересно, как художника зовут. «Тут приезжала одна дама, сказала, что это её ученик расписывал, просила разрешить сфотографировать. Но я ей сказал, что не разрешу. Всё, деньги заплатили, теперь это наше». Не поймешь, всерьез батюшка речет или шутит.

«Хитрый, скажешь, поп в Киселёвой балке?» — риторически вопрошает отец Михаил.

Я улыбаюсь, хотя и всерьёз поглядываю на цветной, эмалевый наперсный крест батюшки: «Ну, Тютчев же сказал — молчи, скрывайся и таи...»

Кстати, о казаках. Отец Михаил камня на камне не оставляет от новоявленных псевдоказаков, цепляющих на себя атаманские, генеральские погоны да чужие награды, называет их не иначе как ряжеными.